Святая Гора глазами русского паломника

В 2016 г. празднуется особый юбилей: 1000-летие пребывания русского монашества на Афоне. Впечатлениями о паломнической поездке на Святую Гору делится протоиерей Константин Осацкий, настоятель астраханского храма св. ап. Андрея Первозванного.

Ещё прп. Антоний Киево-Печерский, основатель Киево-Печерской лавры, проходил монашескую науку именно на Афоне.
Честно говоря, мне и моим спутникам (прихожанам храма св. ап. Андрея) хотелось в этот юбилейный год обязательно побывать на Святой Горе. Долго готовились, решали проблемы с визами и диамонтирионом (разрешением на посещение Святой Горы), и наконец, только к сентябрю месяцу все устроилось. С благословения Высокопреосвященнейшего Никона, Митрополита Астраханского и Камызякского, мы отправились в паломничество.
В этот раз было решено побывать во всех монастырях, расположенных на правом берегу: Агиа Анна, Агиа Павла, Дионисиат, Григориат, порт Дафна, Пантелеимонов, Ксенофонт и Дохиар. В каждом монастыре мы «проходили» суточный круг богослужений и добирались от одного монастыря до другого исключительно пешим ходом.
Каждый день на Афоне — это прикосновение к Божественной благодати. О своих впечатлениях и историях о Божьем промысле я и написал в своих «Афонских рассказиках».

* * *
Агиа Павла
В монастырь Агиа Павла попали на праздник. Нам объявили, что после трапезы служба будет в Скиту Панагия на горе. Здесь, в Агиа Павла, много русскоязычных, они идут рядом с нами и любезно рассказывают:
— Наш игумен Парфений — самый пожилой на Афоне. Когда ему исполнилось 7 лет, то Пресвятая Богородица, явившись ему, сказала: «Иди на Афон, ты будешь там игуменом». И, вот уже 45 лет, как он настоятель монастыря Агиа Павла, но перед этим было ещё 20 лет послушания и трудничества.
Идём и за разговором не замечаем, как стемнело. Как будем возвращаться в полной темноте — неизвестно. Служба проходит, снова объявление: сбор здесь же в 2 часа ночи. Выходим из храма, разыгрался ветер, да такой сильный! Прямо бушует стихия. И тут за нами приехал автобус, игумен позаботился. Его здесь все считают человеком святой жизни.
Спать остаётся недолго, поэтому бегом в келью. Спал — не спал, не знаю, только из какого-то непонятного состояния нас вытаскивает звук деревянных бил, открываю глаза. Надо идти на службу. Выходим из монастыря, а там нас ожидают маленькие машинки, которые везут нас в гору в скит Панагии. Снова позаботился игумен!
История скита очень интересна. Сама Пречистая захотела, чтобы по Её праздникам здесь правили службу. На этом месте игумен нашёл от Неё записку, где было сказано: построить скит здесь, а за деньги не переживать — будут!
Обратился тогда игумен Парфений в правительство Афона, Священный Кинот, за благословением, а там ему и говорят: денег, мол, нет. Тогда он и показал, что Матерь Божия велела за это не переживать, так скит и благословили. Сейчас скит уже полностью отстроенный, и живет там один монах-отшельник. Сам себе еду варит, и сам службу правит.
Между тем ветер разгулялся ещё сильнее, аж деревья клонит, зато мы в тепле, в церкви, в скиту. И не хочется отвлекаться от молитвы, тем более служит сам отец Парфений! Службу отстояли, а уходить не хочется. Тихая радость. Тут нам сообщают, что сейчас будет керизма — в переводе с греческого «утешение». Игумен опять что-то придумал, и братья уже несут какие-то коробки, и после пения «Отче наш» и благословения начинают раздавать каждому сладкий сырок, сок и воду...
— История как история, что в ней особенного? — скажет кто-нибудь.
Да — ничего, если можешь себе это позволить каждый день, а если такое бывает раз в году или единственный раз в жизни, да еще и после трудов и молитвы, ты чувствуешь отеческую заботу о тебе и любовь — это великое утешение, или, по-гречески, мега керизма!!!
Мы сидим за одним столом со святым человеком. Идёт тихая беседа, отец Парфений говорит что-то глубокое, назидательное, иногда плачет. Говорит по-гречески тихо, неторопливо. Мы ничего, кроме отдельных слов, не понимаем, но это так проникновенно, что прикасается и к нашим грубым каменным сердцам! И хочется, чтобы это утешение было вечным!..

* * *
Божественное лекарство
Брат заболел. Нас в паломничестве всего-то пять человек — небольшая группа. И вот так получилось, что один из нас заболел. Температура не поднялась, а все внутренности болят — сил нет. Ночью не спит, мучается. Это на большой земле хорошо — есть все, и аптеки, и доктора, которые посоветуют разные таблетки, в любое время пошёл, купил, съел и вроде уже получше... А здесь, на краю света, на Афонской горе, аптек нет, врачей тоже, да и русскоговорящего не всегда встретишь, и даже английский язык не все греки понимают...
Что же делать? Конечно, нашлись советчики и «помощники» (один с Перми, другой с Минска, третий — русский немец из Германии), и давай диагноз ставить. Один говорит:
— Это у тебя желчь по протокам идёт!
Другой:
— Нет, это печень!
Третий ещё что-то немыслимое... Слава Богу, что до диагноза раковой опухоли не дошло! Но я очень хорошо видел, что от боли, да и от таких диагнозов, нашему брату все хуже и хуже. Чувствую, надо спасать человека! И мы, будучи многодетными папами, имеющими опыт житейской медицины, взялись за дело. А дело не простое, очень ответственное.
Сначала помолились, затем выслушали больного, провели консилиум, вспомнили все, что проходили на практике, и поставили диагноз... (Соблюдая медицинскую этику, диагноз я здесь не привожу).
Потом перевернули все рюкзаки и сумки, и посмотрели, что есть у нас из лекарственных средств, нашли нужный препарат, выдали «пациенту» согласно инструкции, и ему стало легче.
На следующий день позвонили врачу (с Афона в Астрахань), и врач подтвердил и диагноз, и метод лечения, правда, убрав несколько пунктов, которые мы от усердия и переживаний «прописали» болящему. Ночью он спал, и наутро мы смогли двигаться дальше в другой монастырь.
По дороге мне пришла мысль, что наш брат испытал то, что испытывают местные подвижники: если вдруг придёт какая-нибудь хворь, а рядом нет никого, кроме Господа? Одна надежда на Него, исцеляющего и духовные, и телесные недуги.
После горного перехода, гляжу, снова стало хуже нашему брату. И вот тут-то я ему и говорю:
— Ступай завтра ко Святому Причастию — это самое главное и единственное твоё лекарство сейчас.
На следующий день наш больной причастился. И следа от болезни и боли не осталось: выздоровел по-афонски! Веру укрепил и сидит себе веселый. Говорит:
— Как только причастился, так меня будто переключили, все разом прошло.

* * *
До свидания, Дионисиат!
— Мы уходим, прощайте древние стены, прощайте удобные кельи и наши кроватки. Сейчас на душе прекрасно, мы радуемся; удивительно, но уже нет ни скорби, ни тягости, ни печали. Просто хорошо! Нет, как говорят греки: «Русский — очень хорошо».
А что за плечами? Тяжелая горная дорога, 10 часов праздничного всенощного бдения, 2 часа Литургии.
Но это позже, а сейчас мы прибыли в Дионисиат. Здесь престольный праздник, Усекновение Главы святого Иоанна Предтечи. Предтеча по-гречески — Продром. Служба на греческом языке, внимательно прислушиваемся, и когда слышим знакомое слово, оно, как ключ, приоткрывает нам таинственный смысл того, что поют или читают. Электричества в храме нет, все на свечах и лампадах, и это так здорово!..
Однако с непривычки 10 часов всенощного бдения — тяжело даже мне, священнику. И когда на пятом часу службы осознаешь, что только начинается лития, ноги сами подкашиваются, и хочется просто лечь на каменный пол прямо в храме, так как до кельи не дотянуть от бессилия. И в этот момент можно даже немного всплакнуть, потому что понимаешь — это ещё только половина службы.
Но с молитвой к Богу переносишь и это! И тут как тут новая мысль: если сразу будут служить Литургию, то это ещё 2—2,5 часа. И как то так по-детски в моей немощной душе прорывается: «А может Вы нас отпустите??? Ну, хоть ненадолго, в келейку, полежать». Так хочется, чтобы был небольшой перерыв между службами. Улыбаюсь: сам ведь пришёл, никто не заставлял! Надо молиться «за всех и за вся».
А в конце всенощного бдения выносят для поклонения мощи Предтечи и помазывают всех молящихся святым маслом. Как радостно, а мы этого не знали, что здесь такая святыня! Неожиданное утешение.
Затем нас отпускают на пару часов, чтобы поспать. Слава Богу за все, Милостив Ты, Господи, к нам грешным. После сна — Литургия, которая, кажется, проходит мгновенно, смотрю на часы, а уже 2 часа пролетело незаметно. Потом всех зовут на трапезу. Должно быть, там приготовили ради Праздника что-то необычное. Чутьё не подводит, нам дают суп из креветок, постные голубцы, необыкновенно вкусный десерт и кутью. А попить? Так нет ничего вкуснее простой Афонской водички!
Вначале, когда добрались мы сюда после двух часов перехода через горы по узким тропкам, вдоль отвесной стены — с одной стороны, и пропастью — с другой, встретили нас не по-афонски. Обычно встречает паломников архондарис — человек из братии, смотритель архондарика (гостиницы), всегда добродушный, внимательный. А нас встретил мирянин, похоже, ещё незнакомый с этим послушанием.
Все ему не нравится, все ему не так:
— Поймите, — говорит он. — Сегодня приедут very respectable people (очень уважаемые люди), вам вряд ли дадут место переночевать.
Что ж, по грехам нашим, думаем, на все воля Божия.
На стене в архондарике, где мы расположились, висит портрет одного из святых игуменов обители, он смотрит на нас, как отец на своих детей, и я стал ему рассказывать, как да что, стал просить не оставлять нас.
И вот, не проходит и двух минут, как появляется настоящий архондарис — монах. Он приносит нам кофе и называет меня по имени:
— Патери (отец) Костантини, проходите, вот ваш номер!
Спрашиваю о. Василия, местного блаженного:
— Ты слышал? Он назвал меня по имени, да...
Очень интересно... Все в шоке от такой перемены! Спасибо тебе, святой игумен, благодарим тебя, Дионисиат, всего ночь здесь, а все как родное!
Не могу сказать, прощай, до свидания, Дионисиат! Мы, Бог даст, когда-нибудь увидимся снова!

* * *
Афонская собачка
Мы в Пантелеимоновом монастыре. Нет, никакие фото не передают эту красоту — разве это можно передать? К сожалению, нет! Стою, любуюсь, верчу головой туда-сюда... Стоп. Собака. Собака, в монастыре? На Афоне? Худенькая такая, но не маленькая, только и понятно, что пёсик еще совсем молодой.
Ну-ка, иди сюда красавец! Пес недоверчиво глядит, но уходить не уходит...
Зову его мысленно: ну, давай, давай, подходи... Подошел! Да, ты ж красавец! Чувствует зверинка, когда к ней по-доброму. И тут настало время мне удивиться еще больше: пёсик складывает передние лапки вместе и кланяется — прямо, как благословение хочет получить!
— А, так тебя благословить? — и я улыбаюсь: настолько это дивно!
Поднимаю руку, а собачка уже щекой прижалась к руке и — в сторону. Я думал мы с ней вдвоём, но рядом, оказывается, местный послушник, как из-под земли вырос. Он улыбается, хохочет, ему тоже дивно это показалось.
— И меня, батюшка благословите заодно, — смеясь от радости, говорит он.
Вот какие чудеса на Афоне, даже собаки благословение берут...

Протоиерей Константин Осацкий